Кедяров А.П. - «Послевкусие рекордной стрельбы»Предисловие Каждый начинающий спортсмен перед первыми соревнованиями испытывал волнение от неизвестности, что и как будет после объявления судьей команды «Старт», каков будет результат стрельбы и т.д. В начале спортивной карьеры я о таких понятиях, как саморегуляция, психическая (психологическая) подготовка, управление оружием под воздействием стартового стресса и представления не имел. Но все приходит со временем в процессе наращивания мастерства, накопления знаний и личного опыта. Как учили древние философы, истинные знания приходят (человек получает), когда он пропускает информацию через свой практический опыт ее использования. Иными словами, начинающий спортсмен получает информацию от тренера о том, как надо делать тот или иной компонент выстрела, и только через множество повторений, через целый комплекс ощущений при управлении оружием, ему открывается личное знание, как и за счет чего у него получается пробоина в десятке. Сюда входят тактильные, мышечно-суставные и другие ощущения, которые воспринимает стрелок во время выстрела, когда внимание сосредоточено на выполняемых действиях. При достижении согласованности технических элементов появляется навык или автоматизм выполнения десяточного выстрела. Только после этого можно говорить об определенном уровне технического мастерства – умении делать десятку. Кедяров А.П. - «Послевкусие рекордной стрельбы»Эту часть обучения на тренировках осваивает большинство начинающих спортсменов, но не многие проходят успешные испытания соревнованиями. Бывает так, что на тренировках стрелок показывает перспективные результаты, но на соревнованиях отточенная техника разваливается на глазах, допускаются ошибки, которые не замечались за ним. Такой спортсмен выглядит растерянным и беспомощным, выполняет выстрелы один за другим, не понимая, отчего получаются отрывы. Выполняя серию выстрелов, неудачник ждет, когда же, наконец, закончится стрельба, а вместе с ней, его позор и мучения. Грамотный тренер, предвидя подобные ситуации, объясняет причины изменений в организме под воздействием стартового стресса на уровне физиологии. Если тренер сам имел опыт выступлений, тем более, опыт управления собой в подобных состояниях, ему легче говорить на эту тему со своими учениками, какими приемами саморегуляции они могут воспользоваться. Первое открытие «послевкусия» рекордной стрельбыПервый свой рекорд СССР установил 18 апреля 1970 года в г. Львове на Весеннем Первенстве СССР среди ведомств. Тогда по условиям проведения Всесоюзных соревнований выяснялись отношения между ведомствами и республиками. Соревнования между республиками назывались чемпионатами СССР, а между ведомствами(Вооруженные силы СССР, Динамо и ДОСААФ СССР) – Первенство СССР. Они чередовались через год. В составе Вооруженных сил выступали сильнейшие спортсмены Военных Округов и родов войск – Сухопутные, Ракетные, Военно-морские Силы, ПВО и Военно-Воздушные Силы, дислоцированные на обширной территории Советского Союза. За «Динамо» - лучшие стрелки Пограничных округов, Милиции, КГБ, Внутренних войск и таможни. За ДОСААФ – сборный состав множества коллективов, представлявших свои «малые ведомства», такие, как «Урожай», «Труд»,«Локомотив», «Буревестник», «Спартак» и т.д. Чемпионаты СССР проводились, как правило, летом, а Первенства – весной в г. Львове, а осенью – в г. Сухуми. Главными соревнованиями Страны Советов была Спартакиада СССР, которая олицетворяла Дружбу народов СССР и проводилась между Республиками раз в четыре года. В то время я проходил сверхсрочную службу в ГСВГ (Группа Советских войск в Германии), и это был мой второй выезд в Союз (так мы называли командировки из ГСВГ). «Оленебои» начинали соревнования со стрельбы по мишени «бегущий олень» на дистанции 100 м. Окно пробега составляло 24 метра, и мишень проезжала это «окно» за 4 секунды. Упражнений в этом виде стрельбы было три: ПВ-2 (50 одиночных выстрелов), ПВ-3 (25 двойных выстрелов за пробег в каждую сторону) и ПВ-4, название условное, поскольку оно только учитывало сумму очков, отстрелянных в предыдущих упражнениях. Как правило, на соревнованиях выполнялось два первых упражнения, и по ним определялись победители. Участники упражнения условно разбивались на группы по шесть человек-«круги», как мы их называли, и начинали по жеребьёвке в порядке очереди выходить на огневой рубеж, который находился в специально огороженной кабине. В ней имели право находиться только стрелок и судья, контролирующий правильное выполнение упражнения, не допускающее преждевременной вскидки (до появления рогов над укрытием с правой и левой сторон перед выходом мишени) и фиксирующий осечки, если таковые случались. Поскольку упражнение было разделено на серии 20-20-10, то между сериями был приличный перерыв во времени, пока все отстреляют свою серию выстрелов. Заключительную серию мы называли «прикуп», как в преферансе, которым было увлечено большинство стрелков того времени. Мне пришлось замыкать «круг», поэтому оставалось время до выхода на стрелковое место. Жили мы на стрельбище в гостинице СКА – Спортивного клуба Прикарпатского Военного Округа, которую между собой называли «Золотой клоп» из-за наличия «кровососущих нелегалов». Поэтому я пошел в свой номер коротать время до стрельбы. Лежа на кровати в ожидании выхода на разминку, ловил себя на том, что в голове был настоящий сумбур, мысли сменяли одна другую. Думалось о чем угодно, только не о своих конкретных действиях в процессе стрельбы. Из-за этой неопределенности росло внутреннее напряжение. Пульс был около ста ударов в минуту, в мышцах рук ощущался небольшой тремор. Как выражались опытные стрелки, меня колотил мандраж. И вот, пребывая в этом состоянии отупения, иначе его не назовешь, пришла решимость правильно выполнять каждый выстрел. На своеобразных тренерских советах, где старший тренер команды Иван Михайлович Шаповалов, сам Мастер спорта СССР по стрельбе, учил этой мудрости (тогда в ГСВГ не было тренера в упражнениях «движущаяся мишень»). Эта идея стала для меня как соломинка, за которую я ухватился. Она послужила отправной точкой, за которой пошли конкретные рассуждения о том, что и как надо делать во время пробега мишени. Мысли обрели направленность на предстоящие действия по технике управления оружием, начиная от вскидки винтовки до завершающего нажатия на спусковой крючок. На душе сразу стало легче от того, что я представлял, чем я буду конкретно заниматься. Появилась определенность в действиях и решимость выполнять намеченную программу, чего бы мне это ни стоило. Я немного успокоился, вспомнив поговорку: «Делай что должен, и пусть будет так, как будет». В этом настроении я и вышел на разминку. Многие спортсмены, да и тренеры, воспринимают слово «разминка», как способ размять мышцы, выполняя определенные манипуляции с оружием. Я в то время так же относился к ней, выполняя технические действия с винтовкой без патрона , имитирующих стрельбу. Много позже пришло более глубокое и правильное понимание этого слова. На разминке надо не только «вспомнить» навык выстрела, согласованность технических элементов, но и психически настроиться на выполнение серии (упражнения). В этом настраивании себя надо учесть предыдущий опыт сохранения мобилизации воли на предстоящую серию, представить действия при попадании в десятки, когда эмоции начинают зашкаливать, реакцию на несовмещение отметки с реальной пробоиной в мишени и много подобных «мелочей». На том уровне подготовленности проблем с внесением поправок в прицел уже не было, они вносились автоматически. В процессе разминки серия была условно разбита на части, где внимание было направлено на такие компоненты выстрела, как на отработку точной вскидки, на включение ног во вращение, основное внимание - на управление спусковым механизмом (своевременное включение пальца на обработку спуска). Тогда у меня еще не было понятия о психологической уверенности. Была просто внутренняя уверенность, основанная на техничном выполнении выстрела, что если я так же буду действовать на огневом рубеже, то пули будут «лететь» в десятку, как в сарай воробей. Первую серию из двадцати выстрелов попал 98 очков из 100. Здесь надо пояснить. Высшая пробоина в мишени «бегущий олень» была 5 очков, в серии – 20 выстрелов, нехитрая арифметика показывает возможную, и привычную для стрелков, трехзначную сумму серии. После такой серии сквозь наушники я слышал гул голосов болельщиков и видел их удивленные взгляды. В то время я не был известен в стрелковом мире, и выскочил с такой суммой, как чёрт из табакерки. После первой серии я не стал торчать в этом тире и опять пошел к себе в номер, где соседи не знали о произошедшем событии. Пока ждал своего выхода на вторую серию, опять прокручивал в мыслях свои технические действия. На сей раз они (мысли) проходили на фоне решимости стрелять так же, как и первую серию. По дороге к тиру меня остановил Володин Анатолий, мой будущий тренер, он предупредил, чтобы я не увлекался выцеливанием мишени для попадания в «пятерку», а работал на технически правильный выстрел. Поэтому свое страстное желание пришлось остужать направленностью внимания на конкретные действия – точную вскидку с вращением ног в голеностопных суставах и своевременную работу пальца. После конкретной поддержки товарища по команде эмоциональный подъём укрепился, и на этом психо-физическом состоянии я попал 97 очков. За спиной начался настоящий ажиотаж! Обычно у новичков после резкого «взлёта» наступала серия провала, и это воспринималось как закономерность. А тут дело принимало рекордный оборот. Пошли страсти-мордасти, выдержит ли этот салага до конца, не сломается ли на прикупе (короткой серии в 10 выстрелов)? Пошли громкие комментарии о «возможностях» установить новый рекорд, побив прежний на столько-то очков. Я не стал выслушивать эти разговоры. К тому же, чувствовал их враждебность и спецзаготовку, чтобы выбить меня из колеи. Но недоброжелатели опростоволосились в своих прогнозах. В мыслях я поставил себе планку в 47 очков, ниже которой нельзя опускаться. Рекордную суммув буквальном смысле «рожал», руки тряслись мелкой дрожью, но я старался брать патрон и закрывать затвор, как на тренировках, каждый выстрел делал осмысленно, контролируя качество технических элементов выстрела, особое внимание было направлено на динамику пальца. В процессе показа пробоины и заряжания винтовки удерживал в голове согласованность действий и настрой держаться до конца. Это помогло выдержать шум за спиной и довести стрельбу до завершающей пробоины в «пятерку». В итоге – первая победа на Всесоюзных соревнованиях с новым рекордом 243 очка. Уже после подведения итогов в этом упражнении ко мне вечером подошел Толя Фарафонов – Мастер спорта СССР международного класса из Волгограда, член сборной команды СССР и, покрутив пальцем у виска, спросил: «Ты хоть соображаешь, что ты натворил? Умные люди бьют рекорд на одно очко, чтобы и другие могли отличиться, а ты?». Забегая вперед, хочу сказать, что этот рекорд продержался только до следующего чемпионата СССР, на котором Володя Полосин поднял его на очко, выполняя это упражнение из малокалиберной винтовки впервые в истории стрельбы. В процессе выслушивания поздравлений и банкетирования с друзьями по поводу нового рекорда (заодно – выполнения норматива МСМК), как-то размылись ощущения того оптимального состояния, на фоне которого технические действия при управлении винтовкой были, как бы, естественными, напоминающими стрельбу на удачных тренировках. Как оказалось впоследствии, это была первая ласточка на спортивной стезе, которая не раз помогала мне показывать призовые результаты. К сожалению, самостоятельные тренировки сделали свое негативное дело, и личные находки терялись в повседневной рутине забот. Так случилось и с моим «открытием». Оно ярко вспыхнуло, но не закрепилось в памяти для постоянного использования. После рекордного выступления на Всесоюзных соревнованиях начались повседневные тренировки к предстоящим соревнованиям сезона. На отдельных тренировках, когда десятка «шла в душу», то есть, в центр мишени, появлялось чувство, что это состояние будет теперь всегда. Тогда я не задумывался, откуда оно приходит и за счет чего проявляется. Но увы… Проходил этот день удачной стрельбы, а на следующей тренировке того состояния, что было вчера, как не бывало. Вроде бы все делаешь как вчера, но легкость попадания в десятку улетучилась. Я просматривал дневниковые записи тренировок, но там были указаны задачи, над чем работать и сколько выстрелов было сделано на каждой скорости движения мишени. В лучшем случае записывал результаты серий и описывал в деталях динамику нажатия на спусковой крючок при одновременном вращении ног в голеностопных суставах. При последующем прочтении эта куцая информация, кроме отчетных данных, ничего полезного не давала. Прошло много времени и тренировок, прежде чем у меня появилась идея запомнить подобное состояние психической уверенности при удачной стрельбе как послевкусие. Важно было не только своевременно «поймать» его, но и вспомнить, и я, записывая в спортивный дневник свои ощущения, подбирал определенный мыслеобраз, который напоминал бы это состояние. Сопоставлял эти ощущения через образы, тут же прочитывал текст записи в дневнике, и если восстановление происходило легко, оставлял написанное без изменений. А если вспоминание не получалось, искал другие сравнения, пока не находил точный образ. Для такой аналитической работы у меня был пример. В то время в команде ГСВГ был винтовочник Юра Логунов из Подмосковья – Мастер спорта СССР Международного класса. Он регулярно записывал в дневник все о тренировках, что он делал, как выполнял выстрелы в разных погодных условиях и в разных состояниях, какие вносил поправки, указывая их причину. Если вносил коррективы в конфигурацию винтовки, связанные с изменением рукояти или уровнем высоты гребня приклада, с углом затыльника, изменением высоты прицела и т.д., он скрупулёзно фиксировал эти изменения в дневнике. И когда находил оптимальный вариант по балансу и регулировкам оружия, он заносил эти данные в отдельный раздел дневника, касающийся отладки винтовок. Однажды я заинтересовался его записями и попросил разрешения просмотреть их. Он великодушно разрешил сделать это, поскольку не видел во мне конкурента (он винтовочник, а я – оленебой-кабанятник), да и записи были зашифрованы сокращениями, понятными только хозяину дневника. Юра не только давал прочесть записи, но и давал пояснения сокращений. Когда он уехал из ГДР и стал выступать за Московский Военный Округ, ему оставалось подогнать все винтовки, в соответствии со своими дневниковыми записями. Бывало, он выступал на соревнованиях без тренировок. Внимательнейшим образом прочитывал дневниковые записи, касающиеся выполнения предстоящего упражнения, и в редких случаях, не вписывался в результат норматива Мастера спорта СССР, который давал дополнительные баллы команде и Военному Округу в каких-то зачетах. Удержание оптимального состояния во время стрельбы у разных людей происходит по-разному. В 1975 году на чемпионате Европы в г. Мюнхене товарищ по сборной команде Володя Полосин из Таджикистана – Мастер спорта СССР международного класса, признался после удачной серии, что он во время стрельбы «слышал» первый куплет песни «Вставай страна огромная». Слова этой песни напомнили ему о прошедшей Великой Отечественной войне и не давали ему расслабиться, увлечься обдумыванием достигнутого результата, зато поддерживали состояние решимости стрелять в центр мишени, как во врага, и следить за плавной работой пальца. Такой настрой помог ему занять четвертое место в личном зачете. «Второе пришествие» Второй раз «открытие» послевкусия пришло ко мне во время чемпионата СССР в 1972 году. По условиям отбора в олимпийскую команду на Игры в Мюнхен чемпион Союза проходил безоговорочно. Перед этими соревнованиями я должен был готовиться на учебно-тренировочных сборах в г. Львове. Но в эти же сроки начиналась сессия в институте физкультура и спорта в Минске. В случае моей неявки на занятия меня могли исключить из этого ВУЗа. Мне удалось убедить руководство команды Вооруженных Сил (ВС), чтобы отпустили на сессию с обещанием тренироваться регулярно. Но обещание выполнить не удалось из-за плотности занятий, о расписании которых я имел смутное представление. Так прошло 12 дней сессии. На тренировку я попал за день до приезда команды. Эта тренировка ограничилась отстрелом двух серий по десять выстрелов на медленной и быстрой скоростях. Дело в том, что на обеих установках готовилась к чемпионату сборная СССР, и мне только из солидарности разрешили вклиниться в очередь на стрельбу. На следующий день я пристреливался с приехавшими армейцами, на этом и закончилась моя непосредственная подготовка. Но к чемпионату Вооруженных Сил, после которого проводился этот учебно-тренировочный сбор, я был хорошо подготовлен технически. На разминке перед сериями мне оставалось вспомнить эту технику и стараться делать все правильно. За время вынужденного перерыва в стрелковой подготовке на практических занятиях по гимнастике, плаванию, легкой атлетике были непривычные физические нагрузки, и я боялся, что они вызовут повышенный тремор и повлияют на устойчивость оружия. Оставалось чувство ответственности за предстоящее выступление, ведь я должен был стрелять за первую команду ВС. Пришлось мобилизовать силы на преодоление понятного волнения и быть внимательным к качеству выполняемых действий. Но нет худа без добра. Отсутствие стрелковых тренировок на сессии способствовало восстановлению нервной системы от утомления после объемных нагрузок, которые были неизбежны во время подготовки к чемпионату Вооруженных Сил СССР. Во время сессии получился своеобразный «активный отдых», когда организм перестроился с одного вида нагрузок на другой. И вот за день до открытия чемпионата СССР прибыла армейская команда. В этот день, как правило, проводились пристрелочные тренировки по упражнениям, которые должны были выполняться завтра. На этой короткой тренировке (каждому стрелку давалась возможность выполнить 20 выстрелов) после нескольких «правильных» выстрелов спонтанно вспомнилось «то самое» забытое состояние. Я воспринял это обстоятельство как хороший знак. На следующий день выполнялась первая половина упражнения МВ-12 (20 выстрелов на медленной скорости и 20- на быстрой). Во время зачетной серии все действия с винтовкой я воспринимал обостренно, и старался изо всех сил делать выстрел КАК НАДО. После отстрела первой зачетной серии старался сохранить послевкусие психофизического состояния на вторую серию и выполнил ее без грубых ошибок. Для продолжения упражнения надо было пережить ночь и отстрелять по 10 выстрелов на медленной и быстрой скоростях. Вот тогда мне пригодились дневниковые записи и методика вспоминания «послевкусия» удачной стрельбы. Я старался вспомнить эмоциональное состояние во время стрельбы первой половины упражнения. Даже находясь в компании друзей, в разговоры старался не вступать, тем более, не комментировать результат. Вспомнив, старался удерживать его на определенное время. Так я повторял несколько раз, чтобы закрепить это чувство и навык быстрого вспоминания. На следующий день на этом состоянии успешно завершил стрельбу в ранге чемпиона СССР. Анализируя выступление на прошедшем чемпионате и отвечая на вопросы товарищей: «Тебя, что, не колотил мандраж?», отвечал, что он мне не мешал. После такого ответа в их глазах я видел недоверие, «всем мешает, а ему нет». По прошествии многих лет, в одном научно-спортивном журнале я прочел, что избыточный адреналин, в процессе целенаправленной работы мышц, снижается почти до нормы. Но это касалось видов спорта, где во время забега, заплыва или поднятия тяжестей мышечные усилия помогали перерабатывать (усваивать) адреналин, а в стрелковом спорте усилия мышц при управлении оружием привычны и не такие мощные. Значит, уменьшение воздействия этого гормона было в переключении внимания на контроль качества выполнения выстрела. К такому выводу пришел, сравнивая мышечные усилия в разных видах при выступлении на соревнованиях. Когда ум спортсмена сосредоточен на конкретных действиях, нет повода и причин для выброса этого гормона в кровь, он (стрелок) занят выполнением серии выстрелов и контролем над их качеством. А когда спортсмен прикидывает в уме свои потенциальные возможности как в положительном развитии, так и случае неудачи, здесь и начинается «извержение» адреналина. Когда стрелок в состоянии предстартового волнения занят «прозаической работой», как на тренировках, сильное волнение переходит в лёгкое и только обостряет зрение и чувствительность пальца при обработке спуска. О планировании Здесь придется сделать небольшое отступление и вспомнить составление индивидуальных планов на год, которые практиковались в сборной команде СССР на заключительном учебно-спортивном сборе, традиционно проводившемся в конце октября, начале ноября в г. Сухуми. Поскольку в СССР все было планово, пришла тенденция планирования и в спорт. Шаблонный бланк этого плана был разработан чиновниками Спортивного Комитета СССР и выглядел размером как лист А-4, (как разворот журнала). Он был заранее разбит на периоды: базовый, подготовительный, соревновательный и восстановительный. Не буду подробно описывать его составляющие, но нам отводилось 2-3 дня для его заполнения, с указанием результатов своих выступлений на всех предстоящих соревнованиях. Спортсмены критически относились к такого рода планированию, поскольку это была профанация нашей деятельности, но приходилось подчиняться требованиям номенклатуры. Много позже (вне сборной СССР), при составлении собственного плана, пригодилась Комитетская форма бланка индивидуального плана, но отношение к планированию было другое. После нескольких «просветлений» относительно найденного психофизического состояния, которое психологами называлось еще оптимальным, я начал включать в предсоревновательную часть плана наработку психической уверенности. Это состояние собиралось (шилось на живую нитку) по крохам, но было основано на безупречном выполнении выстрела, когда технические элементы выполнялись согласованно и гарантировали попадание в центр мишени. Тогда и приходило чувство «просветления» или «послевкусие рекордной стрельбы», которое вселяло уверенность в успешном выступлении на предстоящем старте. Это было осознанное психическое состояние>. Правда, держалось оно не очень долго. В процессе тренировочных нагрузок (перегрузок) оно незаметно могло улетучиться, растаять, как прошлогодний снег. Тогда на соревнованиях результат приходилось «вымучивать», той легкости попадания в десятки уже не было. И называлось такое состояние перетренировкой. Поэтому при составлении личного плана приходилось учитывать такие метаморфозы, как неожиданный разлад в управлении винтовкой, и предотвращать их путем снижения нагрузок, а в реальных обстоятельствах, когда терялся интерес к тренировке, переходить на активный отдых, чтобы внимание не переутомилось, но сохранилась свежесть восприятия своих действий с оружием и «вкус десятки». В период предсоревновательной подготовки был включен пункт сознательного применения создания оптимального психического настроя на каждую тренировку. Это обеспечивало соответствующее гуморальное состояние организма, при котором процессы взаимосвязей между командными импульсами мозга и мышцами-исполнителями будут адекватными и стабильными, а, главное, запоминающимися надолго. Я интуитивно считал этот прием залогом повышения мастерства и уверенности в себе. Работа с дневником в этот период была похожа на диалог между собой – человеком и спортсменом-профессионалом. Во время описания результатов тренировки появлялось чувство уверенности в правильности построения подготовки к предстоящему старту. Описывая в дневнике образные сравнения послевкусия результативной стрельбы, происходило спонтанное программирование этого состояния на предстоящие соревнования. Причем, фразы самовнушения произносились хоть и мысленно, но были обоснованы положительным итогом тренировки. Подобная Программа может реализоваться, если мысли и эмоции связаны друг с другом одной целью, а значит, передают сигнал удвоенной силы, когда положительная эмоция накладывается на четко сформулированное осознанное намерение, как делать выстрелы. Но если спортсмен пытается только мысленно создать предстоящие благоприятные события, как успешное выступление на предстоящем старте, не опираясь на отточенную технику выстрела и собственное оптимальное состояние, обнаруженное при удачной стрельбе, скорее всего у него ничего не получится. Только в совокупности мысленного представления технических действий на фоне оптимального психического состояния (хорошее настроение), которое проявилось во время результативной стрельбы, можно добиться реализации замысла. Сначала надо создать фундамент для построения всей цепочки предстоящих действий, а потом уже программировать успешные действия. А фундаментом или основой согласованных технических действий будет намеренно представленное психическое состояние при выполнении стрелкового упражнения. Отсюда вывод: на тренировку и соревновательную стрельбу надо настраиваться. Прежде всего, поднять настроение (если находишься в неважном, будничном состоянии), используя в качестве примера удовольствие от хорошей стрельбы, радостное настроение (при определенном навыке можно создавать искусственно). Оно и будет поддерживать оптимальное состояние организма, необходимое для успешной стрельбы. Например, психотерапевты советуют при умывании, стоя перед зеркалом, искусственно создавать на лице улыбку за счет мимики, тем самым рефлекторно поднимать настроение, а добавив, как напутствие, фразу (вслух или про себя) «Все будет хорошо» или что-то подобное, создавать состояние уверенности на весь день. Пришло время поговорить о тренировках Сам процесс тренировки с наращиванием мастерства, можно сравнить со строительством дома, который обеспечивает крышу над головой и уверенность в своем будущем. В общепринятом понимании тренировка это учебно-тренировочный процесс, который способствует достижению мастерства в выбранном виде спорта. Многие останавливаются на второй части определения – тренировках. Этим объясняется отношение к тренировочным занятиям, как к многократным повторениям технических действий, способствующих наработке навыка выстрела. Таких людей я называю тренировщиками, будь они спортсменами или тренерами. Для них процесс наращивания мастерства заключается в многократных повторениях набора технических элементов, необходимых для попадания в десятку, а критерием тренировки является объем и интенсивность выполненной работы. Вот на этой «сладкой парочке» «объем и интенсивность» строится у них тренировочный процесс подготовки к соревнованиям. У этих тренеров просчитано количество выстрелов за тренировку, за неделю и за весь учебно-тренировочный сбор, посвященный, лучше сказать, нацеленный, на соревнования. План подготовки, обоснованный подобными «аргументами»,редко приносит ожидаемые плоды. Простейшая причина неудачного выступления может быть в арифметической ошибке назначаемого объема в сочетании с интенсивностью стрельбы или расходования патронов или пулек. Как правило, цифры объемов тренировочных нагрузок берутся из плана, который предшествовал удачному выступлению. Затем, продолжают клонировать его и дальше. Аргументом в защиту составления таких планов служит фраза: «тогда это сработало». Я отношу себя к сторонникам первого слова – «учебный», а уж потом – тренировочный процесс. В учебном процессе важно понять, КАК делать тот или иной компонент выстрела, почему и для ЧЕГО это нужно. Тогда вместе с руками включается и голова, но сначала голова думает, как правильно сделать то, что сказал тренер, а руки исполняют. В этом случае внимание направляется на оценку качества выполненного движения, действия и принимается осознанное решение для необходимой коррекции. Таких стрелков я мысленно называю «головастиками» от слова голова, а не от названия молодого потомства земноводных. Во время тренировочных занятий «головастик» старается вникнуть в организацию структуры сложно-координированного движения. Пытается понять, в чем заключается согласованность элементов техники выстрела, целенаправленно работает над этим, а поняв суть, старается запомнить психофизическое состояние, при котором целостное действие с оружием завершается попаданием в центр мишени. На этом уровне понимания выполнения выстрела я подходил к разминке с двух позиций и называл этот подход «коромыслом» или «палкой о двух концах». Поясню. Когда начинаешь каждым выстрелом поражать «десятку», появляется эмоциональный подъем, внутреннее чувство уверенности, что если каждый выстрел делать так же технически правильно, то непременно будет пробоина в «десятке». Во время такой стрельбы спортсмен чувствует согласованность элементов целостного движения. Поэтому я и назвал это двойственное ощущение коромыслом. На одном конце психологическая уверенность, на другом – ощущение согласованности и гармоничности выполняемых элементов выстрела. 1-ый вариант разминки основывается на вспоминании чувства уверенности;
2-ой вариант – на вспоминании мышечного чувства согласованности элементов выстрела. В первом случае уверенность в правильной технике выстрела помогает вспомнить эмоциональное состояние и чувство согласованности элементов. Во втором случае – внутреннее чувство гармонии выполнения выстрела служит базой психологического комфорта. Это ощущение можно сравнить с послевкусием понравившегося блюда или десерта. Отличие состоит в том, что послевкусие сохраняется во рту короткое время, а чувство гармоничности выстрела хранится в памяти и его можно вспомнить и переживать. Результативная стрельба получалась при равновесном состоянии обоих «концов коромысла», когда хорошо выполненный выстрел рождает состояние уверенности в себе и настраивает на повторение следующего в таком же ключе. Разные мысли и чувства рождались в процессе удачных тренировок и серых будней. Удачными для себя я считал такие дни, когда делались открытия в закономерностях попадания в десятку или рождались приёмы регуляции (управления) оптимального состояния. Например, я вывел для себя понятие «выносливость внимания при десяточной стрельбе», когда десятка летит не «сдуру», а закономерно, в результате планово организованных действий. У каждого стрелка, будь он молодым или опытным, есть предел количества десяток или психическая выносливость на выполнение точных действий с оружием. Каким бы уверенным в себе спортсмен не был, а непривычно большое количество десяток подряд может изменить направленность мыслей, отвлечь от контроля над качеством технических действий и вызвать бурю эмоций, которые выбивают из рабочей колеи, меняя внутреннее состояние организма. В процессе стрельбы я отмечал момент наступления подобного перехлеста, прекращал серию и записывал признаки его проявления. Например, попав 18 десяток подряд, ловил себя на вопросе, откуда вылетела неотмеченная девятка. Затем, сделав выводы, приступал к новой серии. Приближаясь к «отметке» восемнадцатого выстрела, был внимателен к своему внутреннему состоянию, и продолжал уверенную стрельбу, сохраняя настрой на серию. Таким образом, у меня стали чаще получаться «ровные серии» по 100 или 200 очков. Опять же, этот опыт ложился в спортивную копилку, и когда перед стартом я прочитывал страницы дневника, подобный опыт служил предостережением и страховал от ошибок подобного рода. Подобные открытия мотивировали интерес к тренировкам, поддерживая творческий процесс поиска закономерностей попадания в центр мишени. При разучивании нового приема в технике выполнения выстрела необходимо сосредоточиться на своих действиях, чтобы контролировать качество их выполнения. По-моему, каждый стрелок или спортсмен другого вида перед выполнением упражнения мысленно прокручивает новый порядок выполнения всех элементов. Аудисты проговаривают про себя их порядок, а визуалистам легче мысленно представить образ целостного действия. Для первых - хорошую помощь оказывают словесные формулы, описывающие само действие и направляющие внимание этого стрелка на качество и согласованность. Вторые – совершенствуют целостное действие, мысленно сравнивая прежний образ с предыдущим, и вносят необходимую коррекцию. Если гимнаст на снаряде стартует один раз, то стрелок, выполняя упражнение или его часть, делает от 30 до 60-ти зачетных выстрелов, похожих один на другой. Серия выстрелов переходит в монотонную стрельбу. В продолжение серии на спортсмена могут воздействовать различные отвлекающие факторы: неотмеченная пробоина, посторонний шум, разговоры соседей по огневому рубежу и т.д. Они могут рождать ответные мысли и действия. Спортсмен может на какое-то время отвлечься от основной деятельности и делать выстрелы механически, в которых возможна ошибка. А «проговаривание» или мысленное представление запланированных действий дает возможность чувствовать себя здесь и сейчас, контролировать основные элементы. Кроме отвлекающих факторов в стрельбе часто встречается такое явление, как потеря тактильной чувствительности, как следствие «мандража». По этой причине у некоторых «кабанятников» «клинило» палец во время стрельбы, попросту говоря, стрелок не чувствовал палец во время нажатия на спусковой крючок. Последствия такого ступора были плачевные, следовало дерганье пальцем в конце пробега мишени, подработка плечом приклада вперед и банальные промахи. Чтобы чувствовать касание пальцем спускового крючка или начало усилия давления на него, умельцы делали отверстие на спусковом крючке в месте нажатия, нарезали резьбу и вкручивали сзади винт с заостренным концом. Острие немного выступало над вогнутой поверхностью, и стрелок чувствовал контакт с этой деталью оружия. Другие спортсмены использовали приемы похитрее, они специально отрабатывали прием обработки спуска с предварительным отведением фаланги указательного пальца вперед, чтобы почувствовать начало нажатия. И тем и другим оставалось контролировать плавность наращивания усилия пальца. У меня черновая работа по совершенствованию выстрела проводилась на тренировках без патрона, как мы их называли «холостая тренировка», и проводил ее, в основном, дома. Тренировку начинал в 7 часов утра на домашнем тренажере вместо физзарядки. Все манипуляции с оружием: точную вскидку, удержание винтовки в изготовке с проводкой мишени, нажатие на спусковой крючок делал стоя в трусах и майке, чтобы при полной экипировке были хорошая устойчивость и управление оружием. Тренируясь «голяком», контролируешь тонус мышц, удерживающих винтовку в изготовке. Любое непроизвольное их сокращение сказывается на устойчивости мушки в площади прицеливания. Когда на тебе стрелковая куртка поверх спорт-костюма, причина резкого изменения положения мушки бывает непонятна. А здесь стрелок имеет опыт таких проявлений и может быстро принять соответствующие меры. Во время утренней тренировки я добивался согласованности технических элементов: вскидки с одновременным включением ног во вращение туловища; включение пальца для обработки спуска во время подведения мушки в район прицеливания. Серия длилась, как правило, 45-55 минут. А чтобы не было монотонности, мысленно делил длинную серию на отрезки по 10-12 выстрелов с разными задачами и контролировал качество технических элементов, переключая внимание на тонус мышц в изготовке, чувство кисти и указательного пальца при обработке спускового крючка, точную вскидку в район прицеливания, вскидку с вращением туловища ногами. На отработку компонентов и согласованность элементов техники выстрела намечал определенный отрезок времени или определенное количество выстрелов без патрона. Если что-то не получалось в отведенное время, помечал в дневнике, мысленно представлял правильное выполнение и переходил к другим задачам, чтобы не накапливать ненужное утомление. Лучше перенести на следующую тренировку решение отложенной задачи и сохранить свежесть восприятия выполняемых действий. Это спасало от закрепления ошибки в техническом приеме. После выполнения программы тренировки без патрона ехал в тир, готовый к зачетной стрельбе. После домашней тренировки мне не требовалась стандартная разминка по стоячей мишени, хватало 10-20выстрелов без патрона по движущейся мишени, пока предыдущий стрелок отстреливал серию. В это время я проверял согласованность технических действий и настраивался на зачетную серию. На тренировке в тире стрелял мало, имея в виду количество патронов, зато каждый выстрел делал с полной самоотдачей, как на соревнованиях. Я считал, что тренировка является отражением соревнований без распределения медалей. Как ты относишься к стрельбе на тренировках, так оно проявится и в соревновательном результате. Те, кто не знал о моих тренировках дома, говорили, что Кедяров вообще стреляет без разминки, а за тренировку расстреливает не больше 100-150 штук патронов. Готовясь к соревнованиям, я моделировал условия выполнения упражнения, стрелял серию из 34-50 выстрелов на определенной скорости. После этого мог продолжить короткую тренировку без патрона. Дальше тренировка или продолжение соревновательной серии проходили на мысленном уровне, а у коллег по спорту создавалось впечатление о том, что я больше ничего не делаю, и мне все легко дается. Не учитывали только такие «мелочи», как отсутствие в моей практике длительных перерывов между соревнованиями, целенаправленных и дозированных тренировок по ОФП (в основном, пробежки, на них думается хорошо), мысленной проработки в деталях своего психического состояния в различных соревновательных ситуациях, в основном, нестандартных. Этому меня научила перестрелка за первое место на чемпионате мира, который проходил в Австралии в 1973 году в г. Мельбурне. Упражнение «бегущий кабан» у них проводилось впервые, опыта у судейской бригады не было, они очень старались не допустить никакой ошибки, поэтому делали замену мишеней на перестрелке тщательно и медленно. Этой медлительности и затянутых пауз между выстрелами я не учел, к тому же по жребию мне выпало стрелять первым, а мой товарищ по сборной Валера Постоянов – Засуженный мастер спорта СССР, с которым мы перестреливались, имел возможность видеть работу судей и настроиться на это. В итоге, перестрелку я проиграл одним очком, хотя в упражнении «смешанный бег» оба установили новый мировой рекорд. И еще один вывод о правильности моего отношения к минимальным перерывам в тренировках я сделал после лекции ректора Киевского НИИ спорта Владимира Николаевича Платонова, на которой он сравнил функциональные особенности организма человека с работой автомобильного двигателя. Суть сравнения заключалась в следующем, когда мы заводим холодный мотор, в его узлах создаются перегрузки из-за недостаточности смазки в трущихся механизмах. Когда мотор прогреется и достигнет устойчивых оборотов на холостом режиме, он работает ровно и не боится резкого увеличения оборотов. То же самое происходит и с организмом спортсмена. Чтобы поддерживать его в оптимальном состоянии, длительные перерывы, якобы, для восстановления сил, вредны для спортсмена. Лучше поддерживать спортивную форму с помощью малых нагрузок, а для восстановления сил можно сменить один вид активной деятельности на другой, как учил академик И.П. Павлов. В этом случае не придется тратить время на базовую работу для восстановления спортивной формы, на вспоминание технических нюансов, а на тренировках решать другие задачи. Тренировка – это процесс не только совершенствования технического мастерства и навыков выполнения безупречных выстрелов, сколько совместного накопления внутренней энергии (психической) и технического мастерства, чтобы хватило сил для управления своими эмоциями и действиями во время зачетной стрельбы и перестрелки, если таковая случится. Два этих качества – техническое мастерство и психическая энергия дополняют друг друга на соревнованиях. Психическая энергия не возникает из ничего. Она растет по мере роста технического мастерства и результатов стрельбы. Задача стрелка: не распылить ее в пустых разговорах с коллегами и соперниками во время встречи по приезде на соревнования или интервью корреспондентам. Моим Правилом стало «Молчать о стрельбе до окончания соревнований!». «Прозрение» и появление такого правила наступило не сразу. Это случилось в 1974 году после международных соревнований в Германии. В небольшом городке Висбаден, в местном клубном тире, ежегодно проводились трехсторонние соревнования, в которых принимали участие команды ФРГ, США и СССР. Там я установил новый рекорд СССР, улучшив предыдущий результат на 1 очко. Прежний рекорд установил Газов А. на международных соревнованиях в Москве на приз газеты «Советский патриот», которые прошли накануне выезда на эти соревнования. На собрании команды нам объявили, что руководство стрелкового союза Германии предлагает нам принять участие в соревнованиях, посвященных открытию нового тира в г. Дортмунде, и что на этих соревнованиях будут разыгрываться ценные призы. Ехали в Дортмунд на автобусе несколько часов. Настроение было хорошее, в дороге мы балагурили, рассказывали анекдоты и даже пели песни. Я принимал в этом веселье самое активное участие. Но иногда обращал внимание на своих старших товарищей по команде Якова Железняка - Олимпийского чемпиона предыдущих Игр в Мюнхене и Валерия Постоянова – многократного чемпиона мира (они сидели рядом). Лица их были сосредоточены, и они не участвовали в общем веселье. Тогда я не придал значения их поведению. Только потом оценил их профессионализм. Пока мы «ржали» друг над другом, они мысленно готовились к предстоящему старту, продумывали детали выступления. На медленной и быстрой скоростях я делал выстрелы технически так же, как и во время рекордной стрельбы, но пропала изюминка внутреннего комфорта и согласованность элементов. Каждый выстрел приходилось делать осознанно, скорее, вымучивать, контролируя каждый элемент. Если раньше для хорошей стрельбы мне удавалось поддерживать в себе внутреннее ощущение комфортности, и на этом ощущении согласованность целостного выполнения выстрела проходила легко, без дополнительных усилий, то на этот раз легкость улетучилась, и начли вылетать близкие девятки. В итоге я стал вторым после Железняка, проиграв ему два очка. Вот тогда я понял причину потери легкости попадания в десятку. Я выплеснул это ощущение во время коллективного веселья вместе с эмоциональным зарядом, накопленным на тренировках, и забыл вспомнить его! Я только чувствовал, что что-то не так. Только анализируя это выступление, я понял, в чем причина. С тех пор во время предсоревновательных встреч с друзьями по команде я стал сдержаннее, эмоций не проявлял. Стержнем моих тренировок еще в составе команды ГСВГ стал осознанный поиск закономерности попадания в десятку, а толчок такому отношению к делу дал товарищ по команде, Мастер спорта СССР Володин Анатолий Константинович, впоследствии – мой личный тренер. Он демобилизовался на два года раньше меня, остался в команде служащим Советской Армии и поступил учиться в вечернюю школу рабочей молодежи. Так назывались школы, где взрослые дяди и тёти «догоняли» упущенное среднее образование. Мне тоже пришлось пройти эту «догонялку» перед поступлением и учебой в «ликбезе». Так я в шутку называл Институт физической культуры, где продолжил изыскания закономерностей в тренировках с помощью науки. Пытался «пристегнуть» к тренировкам находки в таких предметах, как «физиология спорта»,«теория физической культуры» и т.д. Однажды Володин А. подошел ко мне и спросил, думал ли я о том, как усовершенствовать оптический прицел для стрельбы по движущейся мишени. Получив отрицательный ответ, он показал мне эскиз принципиально новой конструкции механизма прицела, где происходило независимое перемещение двух мушек в одной плоскости. Он признался, что эта идея пришла ему в голову на уроке физики, где они «проходили» оптику. «Как известно в определенных кругах» (это клише пришло мне в голову, когда вспомнил этот эпизод), идея приходит в голову, как открытие, если человек напряженно думает над этой темой. Классический пример – появление на свет таблицы Менделеева. Тогда в кустарных условиях нашей оружейной мастерской из двух армейских четырех-кратников и был изготовлен первый образец оптического прицела с двумя мушками. Из одного прицела был изъят механизм внесения поправок и зеркально смонтирован в другой. Володин удачно апробировал его на чемпионате СССР, где вызвал немало удивленных отзывов со стороны стрелков-кабанятников. По просьбе стрелков по движущимся мишеням руководство Спорткомитета СССР направило письмо руководству завода-изготовителя оптических прицелов, с просьбой изготовить несколько экземпляров такой конструкции, но в ответе было сказано, что такой прицел с двумя мушками изготовить невозможно! К сожалению, секрет механизма «уплыл» к немцам через нашего стрелка, и Германия стала выпускать их серийно. Такое вдумчивое и нестандартное отношение к тому, что ты делаешь, заставило меня пересмотреть подход к тренировочному процессу. Вот вам пример эволюции стандартного армейского оптического прицела. 
На рис. А показано расположение прицельных маркеров в армейском прицеле;
на рис. Б – переделанный армейский прицел под спортивную стрельбу;
на рис. В – так смотрятся мушки в прицеле конструкции Володина А.К.
«Взрослое» отношение к тренировкам пришло позднее, когда попал в сборную СССР, а на уровне команды ГСВГ ходил на тренировки как все. С годами я понял, что в наших «простых» тренировках были приемы, которыми впоследствии мы пользовались в подготовительный и предсоревновательный периоды на уровне сборной СССР.
Это стрельба по пистолетной мишени № 4 с черным кругом на дистанции 50 м. Вначале была задача попасть в десятку без лимита времени, потом в режиме медленной или быстрой скоростей, то есть, за пять и две с половиной секунды. Во время такой тренировки мы устраивали «междусобойчики», в смысле, перестрелки «на интерес». Обычно ставки были символическими – 50 пфеннигов на серию, но эмоции зашкаливали. Такие перестрелки закаляли нас и давали некоторый опыт для предстоящих соревнований. В техническом отношении стрельба по неподвижной мишени в лимите времени 5 и 2,5 сек. отличалась только отсутствием проводки мишени. Выстрел производился по секундомеру и командам «огонь» и «отбой». Очень похоже на теперешнюю финальную серию «винтовочников» и «пистолетчиков». Единственное отличие было в отсутствии объявления результата каждого выстрела. Победителя объявляли по окончании серии и определению количества пробоин в десятке. Тренировки по неподвижной мишени были направлены на совершенствование техники выстрела. Учитывалось все: точная вскидка, устойчивость оружия, автономная работа пальца, нажимающего на спусковой крючок, отметка и совмещение пробоины после выстрела, последующее удержание оружия в районе прицеливания, чтобы не отрывать приклад от плеча сразу после выстрела. Эти составляющие элементы надо было выполнять как одно согласованное действие и при этом получить удовольствие от хорошо сделанного выстрела. Этим каждый стрелок занимался осознанно или интуитивно в силу своего понимания. Сознательное познавание запоминалось дольше, чем в виде неожиданной находки в определенном эмоциональном состоянии без осмысления причин стабильности «десяток». Неосознанная находка держится на эмоциях. Стоит измениться эмоциональному состоянию, и теряется мышечное чувство правильного выстрела. Это уж потом пришло понимание взаимосвязи психофизического состояния с осознанным выполнением десяточной техники выстрела, которое я назвал«коромыслом». Об этом я говорил выше. Чемпионат мира Чемпионат мира по движущимся мишеням в 1973 году объединили со стендовой стрельбой, и проводился он в г. Мельбурне в Австралии. Для беспрепятственного въезда на этот континент мы были обязаны сделать прививки от чумы и холеры, а на пересечении границы предоставить ветеринарной службе сертификат международного образца. Вылет был назначен на 7 ноября из Москвы. Нас разместили в спортивной гостинице, которая находилась в трибунах стадиона футбольной арены Лужников. Номера, скорее, напоминали комнаты в общежитиях на 4-6 человек. Поскольку вылет был вечером, а день – праздничный, нас отпустили на все четыре стороны с условием собраться к 16 часам для контроля. Мы оставили свои вещи и разъехались кто куда, а к назначенному времени дисциплинированно собрались. Меривяли Энн Юханович – наш тренер группы по движущимся мишеням предложил показать сертификаты на прививки (на всякий случай). Этот «случай» не замедлил проявить себя. В кармашке моего чемодана, куда я положил его собственноручно, этой бумажки не оказалось. Возникла напряженная ситуация. Что делать? Решение, на первый взгляд, оказалось простым, надо ехать в места, где я был в гостях и мог случайно обронить этот документ. Так я и сделал. Сел в такси и поехал по адресам в разные концы Москвы. В кармане у меня было 23 рубля, а тариф проезда составлял 10 копеек за километр, значит, должно было хватить на 230 км проезда. Я объяснил ситуацию водителю, назвал ему адреса, куда надо было заехать, и он погнал с возможной скоростью. Маршрут выбирал по создавшейся регулировке движения, поскольку центр города был перекрыт по случаю празднования годовщины революции. Итог гонки по Московским адресам был отрицательным, и я решил ехать в Шереметьево с надеждой как-нибудь проскочить наш санконтроль. Время поджимало критически, я еле успевал на рейс. Подъехав ко входным дверям аэровокзала, рванул к дверям, где меня с нетерпением ждал, провожавший нас, Яков Гачечиладзе. На бегу он сообщил, что оружие и багаж уже сдали, мне надо было лишь пройти паспортный контроль. На стойке регистрации бдительная женшина-контролер из санитарной службы потребовала сертификат о прививках. Пришлось соврать, что он у меня в чемодане. С ее стороны тут же последовало предупреждение, что без сертификата она не пропустит меня обратно и продержит в карантине две недели. Дальнейший путь до автобуса, который перевозил пассажиров от здания аэропорта к борту самолета, я проскочил бегом и влетел на подножку одним из последних. Стоя внизу у дверей, я услышал за спиной диалог руководителя нашей делегации Аркадия Ленца с главным тренером пулевиков Поликаниным Евгением Ивановичем. - А вы справитесь без этого опоздавшего? - Я думаю, проблем не будет. Состав у нас сильный, тем более мы взяли запасного стрелка. - Ну хорошо, если вы так уверены. Ответ Поликанина меня очень разозлил. Как же так, сразу списать со счетов и сказать эти слова таким равнодушным тоном. И я завелся. В хорошем смысле слова. Не стал комментировать и откликаться, что вот, мол, я, туточки, совсем не опоздал, а успел вовремя. В Сингапуре, где мы делали пересадку, мне сделали платную прививку от тех же возможных угроз со стороны заморских вирусов. За эту процедуру Ленц заплатил два сингапурских доллара, и проблема была решена. Пропажа сертификата не выходила у меня из головы. Я прокручивал в голове возможные варианты утери по собственной неосторожности, но в карман эту бумажку я не клал. Когда собирался из Минска в Москву, жена настояла, чтобы я сразу положил ее в карман крышки чемодана и, по необходимости, мог сразу достать. И сколько ни бился над решением этой головоломки, разумного ответа не находил. Тогда я махнул рукой на всю эту детективную историю и переключился на насущные проблемы подготовки к старту. Когда я рассказывал про этот случай с сертификатом, Минские друзья намекали, что кто-то «помог» потерять этот «тугамент». Но я больше не заморачивался на этом. Прибыли мы в Мельбурн за несколько дней до старта, поскольку требовалось время для акклиматизации, но у меня не выходил из головы подслушанный разговор в отъезжающем автобусе. Внутренний протест, возникший в душе, перебивал предстартовое волнение. Оставалась решимость во что бы то ни стало доказать, что «этот фрайер» глубоко ошибся относительно меня и рано списал из списка бойцов. Время адаптации к новому часовому поясу нас «развлекали» различными экскурсиями. Заботу о нашем знакомстве с Континентом взяли на себя волонтеры – члены русской диаспоры Австралии, которые катали нас на своих автомобилях в различные исторические места. И вот настал день соревнований. Тогда это упражнение отстреливали по 10 выстрелов на один выход на огневой рубеж. Первые 20 выстрелов на медленной скорости и 20 – на быстрой шли в командный зачет, а оставшиеся10+10 – определяли победителя в личном зачете В состав каждой команды входило четыре стрелка. По сумме очков первой серии в командном зачете мы отставали от Американцев и Шведов, а Немцы пристроились за нами на четвертом месте. Разрыв между вторым и третьим место составлял 9 очков. Руководство команды, видя такое фиаско (мы в шутку переиначили это слово в название вина «фетяска»), ходило вокруг молча, повесив носы, да и у нас не было причин для веселья. Когда мы случайно все четверо оказались вместе, Железнк Яков сказал свою знаменитую фразу: «А что, парни, пора отрывать доски». Она совершенно не клеилась к нашим действиям, но иносказательный смысл понял каждый. После второй серии мы вышли в лидеры, а по сумме командного первенства опередили серебряных призеров больше, чем на 40 очков. В личном зачете я завоевал золотую медаль и «отомстил» за плёвое отношение к себе. В «смешанном беге», где так же разыгрывались личные и командные медали, мы с Валерием Постояновым выбили одинаковую сумму очков, превышающую прежний рекорд мира. Судьба золотой медали решалась в перестрелке, о которой я уже упоминал выше. В командной борьбе нам уже на было равных. Золотые медали мы завоевали, как и в предыдущем упражнении, с новым мировым рекордом. На перестрелке с Постояновым мне вновь пригодилась находка особенного состояния, когда я почувствовал привязку оптимального состояния к отточенной технике выстрела, ТО САМОЕ «коромысло». Но, как оно возникло спонтанно, так и рассеялось из-за медлительной работы судейской бригады. Было слишком много отвлекающих факторов и эмоционального напряжения, поэтому не смог, не догадался поставить на главный контроль внимания чувство (ощущение) этого состояния, вот и выклевали его отвлекающие мысли в процессе стрельбы. По возвращении команды в Москву нас приняло руководство Спортивного Комитета СССР, и Павлов – Председатель Комитета вручил мне удостоверение и знак Заслуженного мастера спорта СССР. А в Минске спортивные журналисты признали лучшим спортсменом 1973 года. Хорошее было время! Олимпийские игры 1976 года Да, время шло, и шла подготовка к следующим Олимпийским играм, которые должны были состояться в Монреале, в Канаде. В 1975 году мне на глаза попалась статья из журнала «Физкультура и спорт», где говорилось о биоритмах, об их значении в жизни человека и о влиянии на физиологические процессы в организме. В частности, рассказывалось о Валентине Ивановне Шапошниковой, которая давала интервью этому корреспонденту. Я загорелся идеей встретиться с ней и расспросить о способах применения биоритмов в планировании тренировочных нагрузок при подготовке к соревнованиям. Сказано – сделано. И вот я в Питере на проспекте Динамо. Валентина Ивановна откликнулась на мою просьбу, рассказала подробнее об этом природном явлении, даже показала калькулятор для расчета биоритмов, который ей подарили ученые Японии на каком-то научном симпозиуме. Она уточнила цифры длительности физических, эмоциональных и интеллектуальных ритмов, по которым можно было точнее произвести расчеты. Эти цифры значительно отличались от тех, которые были опубликованы в журнале «для общего пользования». По приезде домой я наложил эти амплитуды на бумагу-миллиметровку, выделив ритмы разными цветами, чтобы не путаться. Затем, на ту же бумагу внес сроки соревнований и централизованных учебно-тренировочных сборов. Оставалась «самая малость», определить объёмы и интенсивность тренировочных нагрузок, наметить конкретные задачи. Целью дифференциации нагрузок был подход к соревнованиям в свежем состоянии, а не на фазе переутомления. Здесь пришлось поломать голову, поскольку ни у меня, ни у моего тренера такого опыта составления плана, обоснованного биоритмами, не было. Помогали знания, полученные во время учебы в физкультурном ВУЗе, предыдущий опыт и интуиция. План был не догмой, и мог корректироваться в зависимости от сопутствующих условий. При планировании ориентировался просто, во время нарастания амплитуды физического ритма – закладывал объёмные нагрузки, при спаде – снижал. Во время подъёма эмоционального ритма – планировал контрольные прикидки или междусобойчики с товарищами по команде, при снижении – старался меньше напрягать нервную систему, в тренировках использовал работу с оружием на тренажере, оттачивая технические приёмы выстрела. Максимальные нагрузки в стрельбе по мишени не превышали 150 выстрелов за тренировку. Но тут у каждого спортсмена были свои критерии и свой взгляд на необходимые объёмы. Такое нововведение в планирование дало положительные результаты. Оно давало возможность прогнозировать результат будущих выступлений с точностью до нескольких очков. Это подтвердилось перед выездом на международные соревнования, которые проводились в Англии на Королевском стрельбище в г. Бислей накануне проведения Олимпийских игр. Но об этом позже. В 1976 году в нашем упражнении собрался очень сильный состав, и руководству сборной было сложно определить двух человек, кому можно было бы доверить защищать честь Страны. Весь предыдущий сезон 1975 года на международных соревнованиях доминировал Валера Постоянов, и главный тренер Поликанин Е.И. пообещал включить его в выездной состав на Игры. А между тем на соревнованиях предолимпийского сезона шла бескомпромиссная борьба за место в команду. Три человека являлись основными претендентами на право участвовать в предстоящих состязаниях четырехлетия Постоянов, Газов и Кедяров. Надо было решать, кого заявлять в стартовый состав. Тогда руководство приняло Соломоново решение, кто лучше выступит на международных соревнованиях в Англии (г. Бислей), те и будут выступать на олимпиаде. Те соревнования я выиграл, установив рекорд стрельбища и Англии, и этим застолбил место в команде. До выезда на эти соревнования руководители сборной команды осторожно интересовались о прогнозах результатов спортсменов у личных тренеров. Я предупредил Сурова Ивана Александровича – тренера Высшей Школы спортивного мастерства (ШВСМ), в группе которого я состоял, что рассчитываю на уровень 585 очков, который превышал Всесоюзный рекорд больше, чем на 10 очков. Он объявил во всеуслышание среди коллег о прогнозе более цветисто, присовокупив научный подход, точные расчеты и т.д. Его коллеги по тренерскому цеху и руководство сборной недоверчиво качали головами, но были еще больше удивлены, когда прогноз сбылся на 100%. Сам я чувствовал себя хоть и победителем, но не проходила смутная тревога и некоторая опустошенность. Как будто потерял часть себя. Навалилось чувство усталости и утомления. Может быть, сказалась напряженность в гонке за место в выездном составе на Олимпийские игры. По-любому, я уже не чувствовал той лёгкости на последующих тренировках. Этим выступлением я снял сомнения руководства о своем праве выступать на Играх, но далось это нелегко. В общем, никто и не говорил, что будет легко «при переходе от социализма к коммунизму». Руководство сдержало обещание Валере Постоянову и включило его в выездной состав запасным. Но вопрос о стартовом составе остался открытым. За сутки до старта, надо было подать финальную заявку на участие в упражнении. Это должен был сделать руководитель нашей делегации Ливенцев Виктор Ильич, на то время – Председатель Спорткомитета БССР. Если не вносилось никаких изменений, то состав оставался прежним, согласно предыдущей заявке, в которой фигурировали фамилии Газова и Кедярова. В этот день кинулись искать нашего Ильича, чтобы напомнить ему о внесении новой заявки, но его не могли найти до самого вечера, когда истекал срок подачи каких-либо изменений. Так мы с Газовым и оказались в стартовом составе. Газов в то время указывал в анкетах своим личным тренером Поликанина Евгения Ивановича, на тот период – главного тренера сборной команды СССР, а до этого были и другие фамилии. Перед вылетом в Канаду комплексная научная группа предупреждала о том, что нас ждут трудности с акклиматизацией и высокой влажностью вперемежку с жарой в этот период времени. Мы готовились, примерно, в таком же климатическом поясе в Сухуми, где на тренировках чувствовали и влажность и жару на огневом рубеже. Но у меня проявилась другая беда, появилось отвращение к тренировкам, да и общее состояние было не праздничным. Я сказал об этом руководству, и меня на три дня определили в восстановительный центр, где работали массажисты - профессионалы высочайшего класса, заодно они негласно проводили и сеансы психотерапии. Пока делали релаксирующий массаж, вели непринужденные беседы на разные темы, но совершенно не касались предстоящего старта. Там я немного пришел в себя, и принял решение, в любом состоянии делать выстрелы «как положено». После отстрела первой половины упражнения «бегущий кабан» (20+20) Саша был в лидерах, я шел вторым. Основную конкуренцию нам составляли стрелки из Польши – Ежи Грешкевич и Томас Пфеффер из ГДР. Они по результатам были ближе к нам, а остальные претенденты отставали безнадежно. На следующий день мы достреливали сериями 10+10 на медленной и быстрой скоростях. В первой серии Газов допустил грубую ошибку и попал в «шестёрку», «восьмерку» и «девятку», я отстрелял успешнее, и мы сравнялись по сумме очков. Мне оставалось надежно отстрелять заключительную серию, чтобы обеспечить победу. Так я и стрелял, не выцеливая центр мишени, а старался делать выстрелы технически грамотно, не затягивая прицеливание до укрытия мишени, поскольку понимал, если Газов «посыпался», то надо стрелять на медаль, которых у стрелков на тех Играх пока не было. Этот «отрыв» по всем внешним признакам очень расстроил его. Но в вагончик, где мы отдыхали и коротали время до выхода на заключительную серию, пришел Поликанин и сообщил, что не мог присутствовать на серии медленного бега, поскольку был на состоявшемся несколько минут назад техническом совещании, в состав которой он входил, где была проведена жеребьёвка на допинг контроль и что нас в этом списке нет. Эта новость меня очень удивила. Обычно, по правилам допинг контроль проходят все призёры, а трех спортсменов выбирают по жеребьёвке. И жеребьёвка проводится после окончания упражнения, а тут на лицо какое-то «соцобязательство о досрочном выполнении плана»-проведения своих протокольных процедур. Но, мы – спортсмены, не могли повлиять на решение официальной комиссии. Последнюю серию быстрого бега Газов отстрелял великолепно и опередил меня на три очка в общей сумме, набрав 579 очков. В итоге, третьим призёром стал Ежи Грешкевич. Потом было награждение, но, как сами понимаете, меня оно не радовало, хотя было чувство выполненного долга, и СССР и Республика Белоруссия получила две возможные высшие награды в нашем упражнении. Первый «банкет» по случаю завоевания серебряной медали мы провели с Витей Торшиным – Заслуженным мастером спорта СССР, бронзовым призером Олимпийских игр в Мюнхене, в кинотеатре олимпийской деревни, где демонстрировался нашумевший фильм «Челюсти». Оба уже отстреляли, поэтому сняли с себя табу на алкоголь и не режимили. Каждую жертву акулы мы поминали глотком коньяка. Этот «допинг» слегка подсластил чувство горечи не только по жертвам акулы, но и по итогу выступления на, первых для меня Играх, где я мог лично бороться за медаль. Успокаивало то, что впереди была еще попытка пробиться на следующие Олимпийские игры, которые будут проводиться в Москве. Но это уже совсем другая история… Автор: Кедяров А.П.
Источник: статья была прислана самим автором | 
